В четыре часа, когда город уже проснулся, глашатаи, под грозный рёв медноголосых труб, прошли по всем его главным улицам и зачитали указ герцога, собирая вокруг себя толпы горожан и заставляя многих из них с любопытством выглядывать из окон.

"Всемилостивейший и наирешительнейший господин наш, волею Всесущего Господа нашего Игуна и всеблагого и прегрознейшего короля нашего Эрро Второго, да продлит Господь дни Его, герцог Вальми Уарги Индэрнский Северный Зуб, принимая во внимание те события, что случились, по попущению Тёмного, в нашем славном и богатом городе за последний месяц, и вняв бесчисленным, но справедливым просьбам своих подданных, во исполнение своего долга истинного тхалианина, повелевает: всем чужестранцам, прибывшим в наш славный и богатый город и являющихся его благодарными и, без сомнения, желанными гостями, надлежит неукоснительно явиться к восьми часам к городской ратуше, дабы не прогневить своим неуважением и непослушанием грозного, но справедливого повелителя нашего, господина герцога. Все чужестранцы должны прийти к ратуше без оружия. Им дозволяется иметь при себе лишь кинжал, длиной не превышающей тот кинжал, что вывешен для всеобщего обозрения на стене ратуши, и чья длина составляет три лита. Городской маристул, в лице самых уважаемых и достойных горожан, а именно: господ нди’а Ффунгри, нди’а Ошурк, нди’а Рююгире и нди’а Юкум, а также в присутствии и при всемилостивейшем содействии герцогского судьи, господина нди’а Ондогу Ирцуна и квистола нашего славного и богатого города Индэрна, всеблагого и пречистейшего Акорона Уттрицкого, рассмотрит причину пребывания в нашем городе, всех явившихся к ратуше чужестранцев. Если сей честнейший и образованнейший совет не найдёт ничего предосудительного в поведении гостя нашего славного и богатого города Индэрна, и никто из его пользующихся всеобщим уважением горожан не выскажет ничего против этого гостя, то таковой чужестранец может и дальше пользоваться гостеприимством нашего славного и богатого города и защитой всемилостивейшего и наирешительнейшего господина нашего, герцога Вальми Уарги Индэрнского. Если же данный чужестранец, кем бы он ни являлся, а именно – купцом, лекарем, ремесленником, солдатом, странствующим монахом, или же благочистивым поломником, учёным человеком, или же учеником, совершающим путешествие, с целью преобретения знаний, жонглёром, либо менестрелем, или же кем-либо ещё, имеющим какое-либо иное занятие, в качестве средства для своего прокормления, - если таковое лицо будет признано не тем, за кого оно себя выдаёт, или же не сможет объяснить причину своего пребывания в нашем городе, или же кто-либо из пользующихся всеобщим уважением горожан выскажет что-либо против такового лица и сумеет это доказать, то таковой чужестранец будет признан виновным во взлоумышлении против нашего славного и богатого города, господина его герцога, короля и Господа нашего Игуна, и всё его имущество, согласно установленным законам, будет предано, в размере одной трети – королю нашему Эрро Второму, ещё одной трети – господину герцогу, и последней трети – господам маристулам, господину герцогскому судье и господину квистолу. Сам же чужестранец, признаный виновным в подобном преступлении, будет взят под стражу и передан на милость господина нашего, всемилостивейшего и наирешительнейшего герцога Вальми Уарги Индэрнского. Те же чужестранцы, кто к означенному часу, а именно, к восьми часам, не явятся без уважительной на то причины к городской ратуше, будут признаны, в силу этого, виновными и подвергнуться перечисленным выше судебным наказаниям. Писано 27 пахотеня 1331 года от прихода в мир спасителя нашего Игуна по повелению всемилостивейшего и наирешительнейшего господина нашего, герцога Вальми Уарги Индэрнского Северного Зуба".

Как только указ герцога был оглашён в последний раз, все городские ворота тут же закрыли, а к стражникам, несущим возле них службу, прислали ещё по три десятка гвардейцев, десять из которых были конными.

Горожане заволновались: никто не сомневался, что без вооружённых столкновений дело не обойдётся. И вот уже открывшиеся было лавки и мастерские вновь захлопнули свои двери, заложив их крепкими засовами, а окна во всех домах, словно по команде, укрылись за толстыми ставнями, старательно запертыми на прочные болты. На некоторое время, город притих, но уже довольно скоро первые любопытные торопливо устремились на Большую площадь, где и располагалась ратуша.

К семи часам Большая площадь едва вмещала всех желающих, пришедших поглазеть на то, как, именем короля и закона, вершится правосудие. Как все и предполагали, послушно явились только те чужестранцы, кто и так не вызывал никаких подозрений: несколько купцов, уже давно и не раз приезжавших в их город, один менестрель из тэрийского города Нолдиг и следующий в Пешар, нотариус из Адэрна, несколько десятков крестьян из окрестных селений, четверо рыцарей со своими оруженосцами, пара десятков странствующих учеников от разных гильдий и имеющих вполне исправные документы, несколько паломников и ещё множество им подобных. У всех у них нашлись свидетели из горожан, которые, дав торжественную клятву на Ключе Веры из квистолского собора, подтвердили правоту их слов. Лишь один раз чинная и вполне спокойная работа суда была самым неожиданным образом нарушена. Когда очередь дошла до некоего лекаря из Оонга, который утверждал, что прибыл лишь сегодня утром, то, несмотря на то, что у него оказалась настоящая грамота от герцога онгунского Рейфта Хеа Толстого и была даже запись в книге Южных Ворот, свидетельствующая о его прибытии, ни привратный служка, нёсший там сегодня службу, ни стражники, бывшие там с ним вместе и за которыми немедленно послали, не смогли припомнить, чтобы делали такую запись. Это показалось судьям весьма подозрительным, и злосчастный лекарь был тут же взят под стражу. Сразу же вслед за этим, к нему, в окружении пяти прингидов, приблизился квистол и, окропив его из маленькой, напоясной слёзохранительницы Слезами Господа, трижды прочёл вместе с прингидами "Тэруис оми Анпеди Игури лигоду фро откари" ("Дай нам Великий Спаситель освобождение от чар колдовских"). Когда они в первый раз читали этот стих из Книги Спасения, лекарь имел вид крайне озадаченный и смущённый: он непроизвольно вытер рукавом с лица Слёзы Господни, а затем неуверенно переминался с ноги на ногу. Однако, когда квистол, вместе с прингидами стали читать стих во второй раз, на лице его отразилось некоторое беспокойство, что сразу же не осталось незамеченным, и отчего стоящие перед судейским возвышением гвардейцы тут же окружили его, направив на него острия своих пик, а лучники, наложив на тетивы стрелы, встали наизготовку. Не успели служители Господа дочитать стих в третий раз, как лекарь, издав душераздирающий вопль, согнулся пополам, чтобы тут же, словно распрямлённый скрытой внутри него пружиной, стремительно взмыть вверх, выше пик стоящих вкруг него солдат. Толпа, стоящая на площади, дружно ахнула и отшатнулась назад, женщины истошно завизжали, а дети испугано заплакали. Но уже через мгновение, все вновь устремились вперёд, боясь пропустить хоть что-нибудь из невиданного доселе зрелища. Меж тем лекарь, развернувшись в тощее существо, высотой в целых два с половиной рана, бешено завертелся на месте, расшвыривая во все стороны, опешивших от неожиданности солдат. Однако, всего лишь несколько секунд спустя, на их месте уже стояли их товарищи, со стальной сетью наготове. Прошло ещё пару мгновений, и они, изловчившись, накинули её на самозванца. Сеть накрыла лжелекаря. Но не иначе, как силой волшебства, она тут же, ни на мгновенье ни задержавшись, прошла сквозь тело чужака и опустилась на землю, прямо ему под ноги.

- Стреляй! – не медля ни мгновения, скомандовал командир гвардейцев, и все луки послушно изогнулись.

- Не сметь! – что есть силы закричал квистол, и тетивы немедленно ослабли.

- Не сметь! – ещё раз крикнул квистол и встал между прингидами, расположившимися вкруг него в виде пятиугольника. Прингиды крепко взялись за руки, а квистол, воздев к небу руки, стал быстро читать Стихи Божественной Силы. Солдаты расступились, и своеобразное построение двинулась одним своим углом прямо на лжелекаря. Едва только поняв, что стрелять в него не будут, тот попытался пуститься в бегство, хотя и непонятно куда – ведь повсюду стояли солдаты и толпы горожан, однако, к великому своему ужасу, он не смог сделать ни единого шага и лишь конвульсивно дёргался на одном и том же месте, словно приклеенный. Меж тем, пятиугольник распался в своей вершине, и прингиды, со всех сторон, окружили лжелекаря, а квистол, ещё раз выразительно прочитав какой-то стих, окропил его, с помощью лагиталя, Слезами Господа из слёзохранительницы. И тут, все кто стоял недалеко от того места, своими глазами могли видеть, как тонкая, ослепительно сияющая сеть, накрыла злодея. Тот ещё раз дернулся, затем что-то жалобно вскрикнул и затих, по всей видимости, смирившись со своей участью.

- Увидите его! – махнул лагиталем в сторону самозванца квистол и отвернулся к остальным членам суда. - Я думаю, мои глубокоуважаемые коллеги, что никаких иных доказательств, в данном случае, не требуется. Всё и так ясно, благодаря всеблагому вмешательству Господа нашего, Игуна: данный преступник полностью изобличён и обезврежен.

Все остальные судьи согласно покивали головами, и, обсудив только что пережитое, вскоре вновь продолжили рассмотрение дел, явившихся к ратуше чужестранцев.

Дорога пыльной змеёй устремлялась под копыта и, под их размеренный стук, исчезала где-то позади. Вдоль неё приветливо зеленели яблоневые сады, изредка разбиваемые небольшими участками маргусовых деревьев с уже налившимися золотисто-сиреневыми плодами, да ещё, время от времени, попадались небольшие деревушки, чьи жители с откровенным любопытством разглядывали спешащего куда-то всадника. Честно говоря, Радпурс уже изрядно притомился от этой беспрерывной скачки и с удовольствием бы передохнул, заодно отведав какого-нибудь нехитрого сельского угощения. Но господин придворный волшебник, напутствуя его в дорогу, несколько раз повторил, что дело это крайне важное, и потому, ехать ему придётся, так быстро, как только он сможет. Вот и скакал он теперь уже второй час кряду. Одно только радовало Радпурса – конец пути был уже совсем близок: ещё полчаса, не больше, и должна было показаться Оленья Тропа, имение ади Питри Фроггана.

Хотя Радпурс и был лёгок на подъём, но неожиданно возникшая перед ним необходимость долгого путешествия не могла его не тревожить: шутка ли, отправиться аж на самый юг-восток Атурии! Тем более, что к долгой дороге ещё добавлялась и какая-то удивительная тайна. Уж в чём-чём, а в тайнах Радпурс, прожив столько лет в услужении у волшебника, разбирался достаточно, и потому, готов был отдать голову на отсечение, что с такой, как эта, ему сталкиваться ещё не доводилось.

- Запомни, Радпурс, - Дэдэн был очень взволнован, хотя и пытался скрыть это, но несмотря на спокойное лицо, его выдавал голос – напряжённый, словно натянутая тетива, и, поневоле, немного приглушённый. – Передашь ади Питри Фроггану вот это! – чародей протянул Радпурсу украшенный изящными кружевами белый платок. – Пусть расстелет его на столе, три раза возложит на него левую ладонь… вот так! – Дэдэн показал слуге, как это делается, - и произнесёт "Отэра са инута!" Лишь тогда он сможет увидеть то, что я ему пишу… Он должен поговорить с Рином – сыном нди’а Буни, и всё тому объяснить. Будет лучше, если парень будет знать, что от него требуется и почему… После этого, ты, вместе с ним отправишься в Адэрн, там разыщешь корабль, идущий до Люннеля, и немедленно отплывайте. Если вдруг не будет до Люннеля, садитесь на любой, идущий в Атурию, а там уже пересядете на тот, что сможет доставить вас в Люннель. В Люннеле ты должен разыскать Инхару – придворную волшебницу тамошнего барона. Скажешь, что ты от меня. Она знает, как поступить дальше… - Дэдэн сунул руку в карман и протянул Радпурсу скомканную бумажку. – Когда доберёшься до Оленей Тропы, разверни это… Там муха… - Радпурс понимающе кивнул и Дэдэн продолжил. – Вот тебе деньги. Этого более чем достаточно, – волшебник взвесил в руке увесистый кошель и положил его перед приятно удивлённым слугой. – Ещё раз напоминаю, никогда не называйте друг друга своими настоящими именами! Никто не должен вас узнать. Это очень важно! И пусть Рин из своих доспехов возьмёт лишь самое необходимое и, до поры, спрячет их, чтобы никто не видел… Иногда, всё зависит лишь от случайности, и вы не должны допустить, чтобы она обернулась против вас… Это может стоить вам обоим жизни… А то и похуже…

Радпурс, испуганно сотворил на груди знак круга, а затем, схватив кошель с деньгами, торопливо запрятал его под куртку. Лишь после этого он рассовал по карманам платок-послание и завернутую в клочок бумаги муху.

Конь обеспокоенно фыркнул, и Радпурс отвлёкся от своих воспоминаний. Миновав поворот, он увидел причину недовольства животного: в сотне ранов перед ним, в ту же сторону, что и он, двигалась довольно живописная толпа. В основном это были крестьяне, но, насколько с такого расстояния мог судить Радпурс, среди них были и городские жители, а кроме того, несколько странствующих монахов и даже один из инторов пятерицы: из-за яркого, зелёно-оранжевого облачения его невозможно было с кем-либо спутать. Так как интор шёл впереди всех, то Радпурс решил, что именно он и возглавляет эту странную процессию.

Заслышав конский топот, люди с любопытством оглядывались, а затем поспешно отходили к обочине дороги.

- Добрый день тебе, путник! Куда путь держишь? – окликнул его добродушного вида крестьянин.

- В Бегген, добрый человек! – слегка поклонился в его сторону Радпурс. – А вы куда направляетесь? И что за причина побудила такое количество добрых тхалиан двинуться в путь?

- А мы идём в Пьерт, к истинно благочестивому и непреклонному защитнику церкви нашей, верховному квистолу Имрийскому, дабы ещё больше укрепить дух его и веру его! – Радпурс слегка попридержал коня, чтобы ехать вровень с крестьянином, а тот воодушевлённо продолжал, и многие, идущие поблизости от него, одобрительно кивали головами. – Вся земля Имрийская, да и не только, поднялась на защиту своего духовного пастыря! Говорят, что предстатель давно уже спутался с Тёмным и спит и видит, как бы отдать в его проклятую власть и церковь, и саму истинную веру, дабы навеки сокрушить её! Наступили ужасные времена - времена, когда сбываются самые страшные предсказания. Одержимые колдовством и всяческим чародейским искусством, в своё время коварно подаренное им самим Тёмным, ныне тоже хотят вернуть долг своему истинному господину. Сговорившись с Предстателем Воли Игуна, они, с помощью злых своих чар, привлекают к себе множество доверчивых, но слабых духом и верой тхалиан, и готовятся, вооружившись своими самыми страшными заклинаниями, обрушиться на квистола Имрийского! Ибо сокрушив его – единственный и последний оплот истинной веры – они навеки ввергнут мир во власть Тёмного! – борода крестьянина воинственно встопорщилась, лицо его раскраснелось, а глаза горели мрачной решимостью. – Если ты истинный тхалианин, то присоединяйся к нам! Господь наш, Игун, возблагодарит тебя за это, и призванный, после смерти на небеса, ты вкусишь вечное блаженство, из уст его!

Радпурс грустно улыбнулся:

- Я бы рад, добрый человек, но дела призывают меня в Бегген! Вот выполню, порученное мне, и тогда, возможно, и сам направлюсь в Пьерт. А пока, прощайте! – и немного помедлив, тихо добавил. – Пусть наш всесущный Господь, не оставит вас даже на пути вашем, и не даст свершиться неправедному!

Затем Радпурс ещё раз кивнул крестьянину и пришпорил коня. Проехав до середины процессии, он услышал, как его вновь кто-то окликнул.

- …стой, небеса Ривлана!.. Стой, всадник!.. Дай стой же!

Радпурс подумал, что благоразумнее было бы побыстрее ускакать, но чувство достоинства, не позволило поступить ему подобным образом. Натянув поводья, он остановил лошадь и оглянулся.

К нему подбежал запыхавшийся горожанин, в истрёпанном светло-коричневом камзоле, с широкой чёрной полосой, идущей от правого плеча и до самого низа, что свидетельствовало о том, что он принадлежал к цеху каменщиков.

- Скажи-ка мне, незнакомец, ведь ты – прислужник герцогского чародея? – вопросил тот, одной рукой хватая лошадь под уздцы, а другой – вызывающе упёршись себе в бок. Он с недобрым прищуром взирал на Радпурса и, время от времени, сплёвывал на землю.

– Ведь я вспомнил твою наглую харю! – вдруг зло процедил он сквозь зубы, в перерыве между очередными плевками. – Вспомнил, как тебя завсегда приставлял к нам твой богомерзский господин, когда мы, почитай целую неделю, перестраивали в замке стену, как раз супротив его покоев!

- Не твоего ума дело, кто я такой и куда еду! – рассердился Радпурс и, выдернув у каменщика из рук поводья, оттолкнул его прочь коленом. Тот, по инерции, попятился, но, сделав несколько шагов, остановился.

- Ты, как и твой господин, прислужник Тёмного, и должен понести, за все свои злодеяния, заслуженную кару! – вскричал каменщик и вновь бросился к Радпурсу. Радпурс, теперь уже со всей силы, пнул того сапогом в голову, и каменщик, не успев увернуться, отлетел назад и растянулся поперёк дороги. Стоящий вокруг народ, угрожающе загудел и тут же сомкнулся вокруг Радпурса, тем не менее, всё ещё не решаясь к нему приблизиться. Видимо, звание прислужника герцогского волшебника и, возможно, даже самого Тёмного внушала им должный страх и уважение. Радпурс про себя выругался: ведь надо же было так влипнуть! Выхватив из-за пояса короткий меч, он чуть привстал на стременах и потянул на себя уздечку. Конь тотчас же взвился на дыбы, отчаянно замахав перед собой копытами. Толпа в испуге отшатнулась, и Радпурс тотчас же воспользовался этим: вонзив в бока лошади шпоры, он устремился в сторону от дороги.

- Глупцы! – что есть силы закричал он, обернувшись к оставшимся позади людям. – Это вы, сея среди всех никому не нужные раздоры, льёте воду на мельницу Тёмного! Вы – не истинные тхалиане, а всего лишь заблудшие отступники!.. И пусть Господь покарает вас за ваши глупость и упрямство!

Затем Радпурс снова пришпорил коня, но, в тоже мгновенье, раздался глухой стук, и увесистый камень угодил слуге Дэдэна прямо в голову. Тяжко охнув, он вылетел из седла. Толпа у дороги радостно взревела и бросилась к поверженному врагу.

Его долго били: руками, ногами, тяжёлыми деревянными посохами, а затем, уже бездыханного, привязали к наскоро сделанному подобию тахилы, и, подняв её и воткнув в землю, так и оставили стоять вблизи дороги, выложив, прямо под его ногами, надпись из камней – "колдун".

- Ваша Верность! – самодовольно сказал каменщик, подводя к интору пойманного коня. – Смотрите, что мы у него нашли!

Он протянул интору, всё ещё недовольно морщащемуся от только что виденного, увесистый кошель и клочок бумаги.

- Пусть это пойдёт на дело истинной веры! – добавил каменщик. – А этот платок я, с позволения Вашей верности, оставлю себе, в память об этой нашей первой победе!

- Хорошо, искупленный брат мой! – интор сразу же заметно повесел, едва только заглянул внутрь кошеля. – Да зачтутся твои благие дела пред ликом Господа нашего!.. А что, позволь узнать, было в этой бумажке?

- Муха, Ваша Верность! Обыкновенная муха... Едва я её развернул, как муха тут же, вжи-и-иить, и улетела! – каменщик озадаченно почесал затылок.

- Это лишний раз подтверждает, что колдовство и всяческая нечисть идут в нашем мире рука об руку! – брезгливо произнёс интор и, с помощью каменщика, вскарабкался на коня Радпурса.

- В путь, братья и сёстры мои! В путь!.. Впереди у нас – ещё множество дел, великих и праведных! – зычно возгласил он и энергично ударил каблуками в бока лошади. Конь яростно заржал и попытался встать на дыбы, но каменщик, всем телом повиснув на его шеи, не дал ему сделать это. Побледневший интор, после того, как животное успокоилось, уже очень осторожно подёргал за уздечку. Конь недовольно всхрапнул, но подчинился, и неспешным шагом направился в сторону дороги.

- Ломай! – приказал Дэдэн.

- Вы уверены, господин придворный волшебник, что хозяин не выскажет потом господину герцогу жалобу на наши действия? – поинтересовался помощник квистола.

- Уверен! В противном случае, я оплачу весь причинённый нами ущерб! – Дэдэн бросил злобный взгляд на помощника квистола, и тот обижено поджал губы.

А солдаты меж тем дружно застучали тяжелыми топорами. Вырубив кусок двери вокруг петель, они отбили их от досок и повалили дверь.

- Быстрее! – крикнул Дэдэн, и солдаты, посторонившись, пропустили вперёд инткулов, которые, словно белые приведения ринулись в дом.

Увы! Как Дэдэн и предполагал, в доме никого уже не оказалось. Но на это он и не рассчитывал. Единственная надежда, которая заставила его пойти на переговоры с квистолом, состояла в том, что он, возможно, сумеет найти хоть что-нибудь из вещей того, кто пытался убить Адэка и заменил того двойником. Хоть что-нибудь, что подскажет ему кто же это на самом деле, что он уже знает и о чём пока ещё только догадывается. Дэдэн был несколько удивлён, когда Ивдур на днях сообщил ему, что лже Адеком руководит граф Иштуни Белая Луна, один из знатнейших членов многочисленного Бирюмского клана. Он немедленно навёл справки и убедился, что граф Иштуни, на самом деле, вовсе не покидал Бирюма. Между тем, этот лже граф, уже почти несколько месяцев находился в городе и пользовался уважением и вниманием герцога, не вызывая у того ни малейших подозрений, ибо тот несколько раз до этого встречался с настоящей Белой Луной и был совершенно уверен, что это сам граф и есть. Поэтому ему стоило больших усилий убедить герцога в том, что его, всё это время, водили за нос, и, как показалось придворному волшебнику, тот ему до конца так и не поверил. Лишь когда Дэдэн пообещал, что готов своей собственной головой ответить за ошибку, герцог засомневался и дал, наконец, своё согласие. Правда, Дэдэн хотел пройтись ещё по нескольким адресам, которые установили для него его помощники и присланные из Оонга инткулы, но на это герцог заявил, что согласится, лишь при условии, что при подобных действиях будут присутствовать и представители церкви, с которой ему сейчас отнюдь не с руки было ссориться. В результате, Дэдэну пришлось обещать квистолу отдать в пользу Церкви причитающуюся Гильдии долю конфискуемого имущества. Нельзя сказать, чтобы это могло сколь-либо существенно обогатить Церковь, или лично квистола, но зато доставило тому неизъяснимое удовольствие от подобного унижения со стороны Гильдии.

- Господин придворный волшебник!

- Да, Ивдур... Ты что-нибудь нашёл? – Дэдэн устремился в соседнюю комнату, откуда его окликнул молодой маг.

- Вот! Сами смотрите, – Ивдур отошёл в сторону, и Дэдэн увидел позади него на полу небольшую кучку пепла.

- Это всё, что осталось от вещей наших загадочных постояльцев! – с разочарованием пояснил Ивдур.

Дэдэн наклонился над пеплом и внимательно всмотрелся. Ничего.

- Я пытался найти в доме что-нибудь магическое… И ничего не нашёл, – Ивдур ещё по юношески остро переживал неудачу, что без труда читалось на его лице.

- А просто чужое? – улыбнулся Дэдэн.

- Простите? – Ивдур растерялся.

- Сам дом, его хозяева и их вещи ощущаются совершенно иначе, чем то, что было здесь лишь гостем, – Дэдэн не сумел сдержать самодовольной улыбки.

- Но ведь это может быть масса совершенно бесполезных для нас предметов: столовые приборы, которыми пользовались постояльцы, полотенца, или просто вещи недавно купленные на рынке самими же хозяевами! Разве возможно во всём этом разобраться? – Ивдур был сбит с толку, и это, без сомнения, раздражало его.

- Чтобы научиться читать тончайшие письмена нлинлинума, необходимо уметь погрузиться в него… Освободи свой разум от всего лишнего, вырвись из паутины сиюминутного, и откройся нлинлинуму… Если твой дух будет дышать в такт с ним, то ты ощутишь, каким образом он пронизывает всё вокруг, и тогда ты поймёшь, какой он, на самом деле разный. Ты увидишь, что он долго хранит следы того места, откуда прибыл, и чем дальше от нас находиться это место, тем дольше сохраняются эти различия, и тем сильнее они выражены, – Дэдэн всегда был сторонником той точки зрения, что для обучения годится любое место и время. Он закрыл глаза и привычно расслабился. – Попробуй!

Ивдур послушно последовал его примеру. Некоторое время он напряжённо дышал, а затем дыхание его стало едва заметным, как и у самого Дэдэна.

- Нет! Не могу!.. Ничего не получается! – он сердито мотнул головой и уставился на придворного мага, который как казалось, по-прежнему, безмятежно спал.

Так прошло несколько минут, во время которых инткулы почтительно топтались у входа в комнату, а стражники, под руководством помощника квистола, воодушевлённо вытаскивали из шкафа в первой комнате богатую одежду лже графа. Наконец, Дэдэн открыл глаза и, решительно обогнув большой стол, устремился к кровати с балдахином. Наклонившись, он, охая, встал на четвереньки и, забравшись под неё наполовину, стал там что-то искать. С полминуты он тяжело сопел, а затем, в очередной раз охнув, встал на ноги.

- Как ты думаешь, что это? – спросил Дэдэн, протянув Ивдуру какое-то маленькое коричневое семечко, сильно вытянутое и с желтоватым концом.

- Это… Это семечко пустынника! – Ивдур покатал его между пальцами и выжидательно посмотрел на старого волшебника.

- А тебе не кажется, что это вовсе не случайно, что тот, кто привёз семечко растения из пустыни Тах, пытался выдать себя за кого-то, также родом с юга? – вместо ответа спросил Дэдэн.

- Вы полагаете, что это был чародей из Дрангтума? – Ивдур поневоле понизил голос, и в глазах его, на миг, промелькнул затаённый страх. Инткулы же дружно и с любопытством вытянули шеи.

Дэдэн задумчиво пожевал губами и кашлянул:

- Половина россказней про Дрангтум – откровенные враки. Дрангтум ныне уже слишком стар, чтобы представлять для окружающих его государств сколь-либо серьёзную угрозу. Он устал и выдохся. Старинные его навыки безвозвратно утеряны, а ничего нового создать он не в силах… Именно поэтому Лингия, за которой, как всем известно, и стоит Дрангтум, за последние три сотни лет так ничего и не достигла… Если лже граф Иштуни – кто-то из чародеев Дрангтума, то меня во всей этой истории удивляет только то, что кто-то из них, вообще, решился вылезти из своей берлоги!.. – закончив говорить, Дэдэн внезапно отвернулся от Ивдура. - Однако здесь больше ничего интересного нет. Идём! Нам надо ещё успеть и по другим адресам… Господин нди’а Эрудда! Вы, я надеюсь, уже отобрали для церкви всё ей необходимое? – закричал Дэдэн и, протиснувшись мимо инткулов, вновь оказался в первой, большой комнате.

- Если Вы, Ваше Могущество, полагаете, что наша Всеблагая Церковь, по воле Господа нашего, вечно пребывающая в лучах Его славы, нуждается в чём-либо ещё, кроме Его всеблагой любви и милосердного прощения, то, позволю себе заметить, Вы, самым прискорбным образом, ошибаетесь! Мирское богатство совершенно чуждо её духу! Всё, что отходит к ней, согласно земному закону и небесной воле Всесущного, идёт исключительно на упрочение здания её и на дела богоугодные… - помощник квистола имел вид крайне оскорблённый, но, судя по потупленному взору, не хотел сейчас ссориться с придворным волшебником.

- Ну хорошо, господин нди’а Эрудда. Я вовсе и не помышлял задевать авторитет церкви! – примирительно улыбнулся Дэдэн. При этих его словах, стоящие позади него инктулы, сдержано хихикнули.

- Идёмте! – мрачно бросил помощник квистола и, никого не дожидаясь, устремился к двери, за которой начиналась лестница на первый этаж. Двое гвардейцев, тяжело засопев, оторвали от пола огромный тюк и потащили его следом за ним. Где-то внизу, под окнами, фыркнула лошадь, впряжённая в поджидавшую их подводу.

- Всем разойтись! Всем немедленно разойтись! – надрывался командир гвардейцев. – Бараны! А ну, пошли прочь, если вам дорога ваша никчёмная жизнь!

Однако любопытных почти не поубавилось. Командир выругался и зло сплюнул на мостовую. Один из солдат подбежал к двери и громко застучал.

- Именем герцога Индэрнского! Открывайте! – закричал он. Дверь почти тотчас же распахнулась, и на пороге появился испуганный хозяин.

- Что Вам угодно? – дрожащим голосом спросил он.

- Мне угодно арестовать некоего купца Эюрра Улога, прибывшего из Атранда и признанного виновным во взлоумышлении против нашего славного и богатого города, господина его герцога, короля и Господа нашего Игуна, – выступил вперёд командир гвардейцев. – А кроме того мне угодно арестовать и всех прибывших вместе с ним лиц. Насколько мне известно, они проживают у вас.

Меж тем, стоящие на улице горожане, могли видеть, как в окнах домов расположенных напротив и на их крышах быстро расположились лучники, и как ещё несколько человек устремились на задний двор.

- Да, мой господин! До сегодняшнего дня названный Вами купец Эюрр Улог из Атранда, действительно, проживал у меня, – поклонился хозяин. – Но утром, господин купец со мной рассчитались и уехали к Восточным воротам, вместе со всеми своими людьми и пожитками.

- Врёшь! – заорал на перепуганного хозяина командир. – Никто сегодня из города не выезжал. А ну, посторонись!

Хозяин поспешно отскочил в сторону, и в дом торопливо вбежали с десяток солдат, а вслед за ними трое священников. В то же мгновение на улицу в смятении высыпало семейство злосчастного домовладельца: жена, несколько детей, старуха, опирающаяся на палку и ещё несколько человек, то ли родственников, то ли прислуги. Все они растерянно остановились у входа, но командир гвардейцев решительно оттеснил их к соседнему дому:

- А ну, отойдите-ка отсюда! Давайте! Давайте! Нечего вам тут торчать.

- Но, великодушный мой господин! Как же это так? Я сам, моя жена, вот ещё Керси и Дол – все мы своими глазами видели, как господин купец со всеми своими людьми и пожитками уехал сегодня утром! – обескуражено ныл домовладелец. – Да вы и у соседей наших спросите! Они наверняка тоже это видели.

- Вот соседи-то ваши, как раз ничего такого и не видели, – усмехнулся командир гвардейцев.

- Да как же это возможно! Неужели Вы полагаете, что я Вас обманываю? – возмутился хозяин.

- Будешь мне надоедать, то я так и подумаю! – разозлился командир. – Пошёл прочь от меня, конийская бестолочь! – и отвернулся к дому.

-… иргу лода. Нгу Игуна адисто дари луота, карн ируна, биу отоновари. Нгу Игуна истига руно! Нгу Игуна истига руно! Нгу Игуна истига руно! Агис ду! – священники, стоявшие посреди комнаты лицом друг к другу, крепко взявшись за руки, закончили читать последний стих и сразу же, с готовностью обернулись. Раздался лёгкий протяжный вздох, и едва заметное дуновение пронеслось по комнате.

- Вот он! Смотрите, вот он! – что есть мочи завопил один из солдат, тесно стоящих вокруг священников.

- Стреляйте! Чего же вы медлите, дети мои? Стреляйте! Убейте это отродье Тёмного! Очистите наш добрый город от скверны Нечистого! - закричал прингид духа господня, который, судя по всему, и был среди священников главным.

Из стены, рядом с богатым комодом из таргового дерева, едва заметно проступили очертания жутковтого вида существа: рослого, с длинным, вытянутым лицом, с широким, крупным носом и сильно выдающимися надбровными дугами. Руки у него были угловатые и непропорционально длинные, а ноги - короткие и мощные. Существо это ещё раз глубоко вздохнуло и открыло глаза. В тот же миг оно подняло, ладонью к лицу, свою левую руку и слегка сжало её в кулак, от чего двое солдат, ближе всего стоящих к нему, выпучили глаза и, страшно задёргавшись, вдруг стали иссыхать прямо на глазах, словно какая-то неведомая и зловещая сила выдавила из их тел всю воду. Кожа их тут же сморщилась и покрылась множеством трещин, и не прошло и трёх секунд, как оба солдата, словно иссушенные временем мумии, рухнули на пол. Пронзительно-хлёстко зазвенела тетива, и одновременно несколько стрел воткнулись в стоящее у стены существо. Оно яростно взывыло и, выхватив из-за спины окованную железом булаву ринулось на противника. Вновь зазвенела тетива, и чудовище, сделав ещё один шаг и став теперь уже совсем видимым, рухнуло на пол, прямо под ноги прингиду.

- А-а-а-а!!! – истошно завопил ещё один солдат. Все дружно развернулись и увидели, как тот, мертвенно побледнев, упал на пол. Позади него стоял некто, не очень высокий, примерно среднего роста, с узким, смуглым лицом, ядовито-медными, пышными волосами и ярко-фиолетовыми глазами, изогнувшимися, словно повёрнутые горизонтально, рогами к земле, месяцы. Тонкий, клювообразный нос, хищно нависал над пухлыми, чувственными губами, бледными и почти бесцветными. Уши же его были маленькими и едва заметными. Несмотря на непривычный вид, лицо незнакомца несло на себе несомненный отпечаток благородства.

- Вы убили Валга!.. Он верно служил мне более двадцати лет… А вы вторглись с оружием в руках в моё жилище и убили моёго слугу, – укоризненно сказал он. Голос его был сухой и надтреснутый, и не все слова удавалось легко разобрать.

- Стой, где стоишь, исчадие квана! – воздел перед собой руку прингид. – Остановись, или же силой, дарованной мне Игуном, я уничтожу тебя!

- Вы убили Валга и угрожаете тем же и мне… - глаза незнакомца сузились, и он с яростью уставился на прингида, но, всё же, остановился. А прингид, не мешкая, схватил двух других священников за руки и громко принялся, вместе с ними, читать очередной священный стих. Оставшиеся же солдаты, выставив впереди себя мечи и луки, с наложенными на тетивы стрелами, выжидательно топтались не месте.

- Какого чёрта вы его слушаете? Стреляйте же! – закричал командир гвардейцев, вбегая в комнату. Рядом с ним, справа от двери появилось ещё одно существо, точно такое же, как и первое, и с силой обрушило на командира удар тяжёлой булавы, но тот, уловив краем глаза это движение, стремительно отскочил назад, в коридор. Лучники стряхнули с себя оцепенение, и стрелы, коротко взвизгнув, ринулись в незнакомца. Но сила его волшебства, видимо, была очень велика, ибо, не долетев до него каких-нибудь два лита, стрелы беспомощно упали на пол. Прингид со священниками попятились, а между ними и незнакомцем тотчас же встали, обнажив клинки, солдаты. Командир гвардейцев отчаянно сражался в коридоре с напавшим на него существом, а ещё два, точно таких же, устремились из боковой комнаты на солдат, стоящих перед священниками.

- … ярве льиту. Цивари дагму ридо ли валле. Ли валле апего, ли валле ируна! Нгу Игуна истига руно! Агис ду! Агис ду! Агис ду! – уже совершенно торопливо закончили священники. Воздух в помещении немного сгустился и как бы зазвенел. Полыхнула ослепительно белая молния и ударила в незнакомца и его слуг. Однако, никакого видимого эффекта это не произвело, лишь его слуги, на мгновенье замешкались. Впрочем, командиру гвардейцев этого оказалось вполне достаточным, и он, воспользовавшись благоприятным моментом, вонзил глубоко в грудь сражавшегося с ним существа свой меч. Раздался душераздирающий рёв, и сражённое существо, упало на пол. Из его широкой раны медленно вытекала бледно-розовая, студенистая слизь. А воодушевлённые солдаты усилили свой натиск. Раздался звон разбитого стекла, и стрелы тут же пронзили ещё одного, неосмотрительно оказавшегося рядом с окном. А по лестнице уже стучали сапоги спешащих на помощь гвардейцев.

Вновь раздался тот же самый ужасный рёв, и последний из слуг незнакомца, пронзённый сразу же несколькими мечами, свалился к их ногам. Однако и шестеро солдат, что были с самого начала в комнате, остались лежать на полу.

Священники, вместе с одним из гвардейцев, стояли в трёх шагах от незнакомца и не спускали с него глаз. Сражение длилось не больше пары минут, и за всё это время тот даже не шелохнулся. Казалось, что он смирился со своей участью.

- Взять его! – приказал командир гвардейцев, и те, немного боязливо, приблизились к нему.

Лже купец криво усмехнулся, и глаза его запылали ещё яростнее.

- Эорн акк умму! – вдруг громко произнёс он и сделал едва заметное движение рукой. В тот же миг вся комната наполнилась огненным вихрем. Все в ужасе закричали и попытались бежать.

- Мой дом!!! – вне себя от горя взвыл его хозяин, когда увидел огромные языки пламени, с рёвом рвущиеся из окон и из под крыши. Солдат и священников буквально вышвырнуло на улицу. Лишь те, что были на лестнице, вместе с командиром, закрывая лицо руками, смогли выбежать сами.

- Воды! Быстрее воды! – закричали люди, пытаясь сбить с их пылающих одежд огонь.

- Пустите меня! Пустите! Там деньги! Там все мои деньги!!! – рвался их рук близких хозяин дома.

Между тем, в огне и дыме, на коньке крыши, вдруг появился зловещий незнакомец. В тот же миг, полтора десятка стрел устремилось в него, но, как и в предыдущий раз, настигнув цель, они лишь беспомощно упали. Лучники дали ещё один залп, с тем же результатом, и обескуражено опустили луки.

- Стреляйте! Продолжайте стрелять! Он не сможет защищаться до бесконечности! – закричал командир гвардейцев и тут же закашлялся. Огонь на нём потушили, но вся борода и ресницы с бровями безнадёжно обгорели. Руки его также были сильно обожжены, а доспехи – почернели от сажи.

Лучники тут же принялись осыпать незнакомца градом стрел. Но тот, не обращая на них внимания, продолжал быстро двигаться в сторону соседнего дома. Ловко перепрыгнув на его крышу, он оглянулся, и, метнув огромный огненный шар в дом, в котором засели лучники, быстро побежал дальше. Раздались крики, вся наружная стена оказалась охваченной пламенем, и лучники сразу же бросились спасаться. Но те, что бежали по крышам параллельно незнакомцу, но противоположной стороне улицы, продолжали стрелять.

- Пожар! Пожар! – неслось над городом, и уже первые подводы с бочками, наполненными водой, влетели на улицу, сопровождаемые неистовым колокольным звоном всех церквей и соборов города.

- Стреляйте! Всё время стреляйте! – пытался перекричать этот всеобщий гвалт командир. Он вскочил и побежал за незнакомцем вдоль улицы, сбивая с ног последних оставшихся зевак. Впрочем, тех было уже совсем немного, ибо едва только начался пожар, как люди тотчас же бросились к своим домам – спасать имущество.

Лже купец, перепрыгнув на очередную крышу, ещё раз оглянулся, и что-то, синевато блеснув, вылетело из его руки и ударилось в кирасу командира гвардейцев. Того окутал ослепительный сноп искр, и, тяжело охнув, он опрокинулся навзничь.

Ещё пару залпов стрел ни к чему не привели, но уже из следующего, одна из них ударилась в спину убегающего, но тут же со звоном отскочила. Лучники немедленно удвоили свои усилия, но стали теперь стрелять в голову и по конечностям. Наконец, сразу две стрелы воткнулись в правую ногу лже купца, и тот, болезненно вскрикнув, упал на колено. Неловко взмахнув рукой, в надежде сохранить равновесие, он, всё же, не удержался и быстро заскользил вниз, выворачивая из крыши куски черепицы. На мгновение он повис, держась за желоб водостока, но в ту же секунду ещё несколько стрел ударились в него, и лже купец, не в силах больше сопротивляться, упал на землю. Его тут же окружили, подбежавшие солдаты. Не пытаясь даже выяснить жив ли он, они принялись яростно втыкать в него свои копья, желая быть уверенными, что тот наверняка мёртв.

- Слава Господу нашему Игуну! – прошептал непослушными губами командир гвардейцев и спрятал обратно под кирасу, висящий на цепочке амулет. Всё-таки, чтобы не говорили попы, а все эти волшебные штучки чрезвычайно полезны! Правда, и стоил он, как два боевых коня. Но разве это так уж и важно, когда речь идёт о твоей собственной жизни?